Ритуальные жертвы
Часть 2. Свободные радикалы
1. Свободные радикалы. Свобода.
Мой дом, любимый дом, мой первый и пока единственный собственный дом, который я, не покривив душою, могу называть своим вот уже как 2,5 года. Впервые балом правит единичное число, никаких усредняющих и обобщающих «мы», есть только «Я» и, признаться, я от этого в восторге. А гардероб? Наконец-то, вещи не из супермаркета или раскладки каталога forever21.com, а натуральные живые ткани от брендов с именами собственными на узких ярлыках и лаконичных черно-белых бирках. Из девушки со старших классов я стала девушкою с классом. Ура Ребекке Майклсон! Троекратное ура студентке 3-го года обучения в Ласелле, Ньютон, Массачусетс и арендатору уютного двухэтажного коттеджа под номером 22 в проезде Склона Горящего Холма в Каштановой Долине - одном из 13 квази-городков, составляющих тот самый город Ньютон, Массачусетс.
Когда я только переехала сюда, устав скрываться от несуществующей погони по кишащим аллигаторами болотам Флориды да сараям для земледельческих орудий крестьян из Оклахомы, и выбирая между престижем M(эм).I(ай).T(ти). и затаенностью Ласелля, избрала в качестве союзника надежную неброскую уютность последнего, первым, кого я встретила на кампусе, был долговязый парень из Луизианы, Тьерри Венчурэ.
- А ты сама издалека в этих местах, стройняшка Бекс?
Стройняшка Бекс прониклась комплиментом и улыбнулась парню в серой кепке чуть теплее, чем того требовал регламент первой встречи.
- Из Монтаны.
- А где сейчас живешь? На кампусе в общаге или снимаешь где коморку?
- У меня дом в проезде Склона Горящего Холма.
- Проезд Горящего Холма? Уютно и со вкусом. Стройняшка Бекс еще и тайная богачка, одобряю! Французы любят роскошь даже если она не в нашем, а в соседском обиходе. Приятно нам, ты понимаешь, смотреть на красоту в различных проявлениях и формах.
Кажется, к изгибам моих форм Тьерри проникся совершенно откровенным интересом, окинув цепким взглядом их многообещающую роскошь. Придется подтереть в нем эти неуместные порывы легким внушением:
- Я только друг, о сексе даже не мечтай, Венчурэ.
- О сексе даже не мечтаю – сомнамбулою повторил за мной Тьерри.
- Нет-нет, со мною – не мечтай, а так мечтай и занимайся сколько хочешь, друг только я, все остальные девушки, - я призадумалась и приобщила, - и парни вполне себе достойные объекты вожделений.
Тьерри растерянно сморгнул и перешел на дружескую тему:
- Монтана, Массачусетс - чувствуется нездоровая наклонность к заглавной букве М.
- Ну, я ведь Майклсон. Здоровые наклонности не в нашем генокоде. Хотя, возможно, это все-таки вода или какое-то заразное поветрие, ведь Майклсоны с другим генным набором не очень-то и далеко ушли от моего. Я бы сказала, даже обогнали и обогнули по окружности, в своем стремлении удовлетворить насущную потребность в чем-то нездоровом.
- Грязные семейные скелеты в глубоких платяных шкафах?
Отлично! «И воздержаться от вопросов о семье!» - внушила я еще одно из правил корректного общения с богачкой и стройняшкой Бекс, то и дело грозящему скатиться в крайности французу.
Сколько таких поправок я внесла за эти несколько лет – не сосчитать! Зато, какая у нас милая и тщательно организованная дружба, и никакого дьявола в деталях!
Утро было не солнечным, скорее уж холодным и промозглым, хотелось завернуться в плед, разжечь камин и почитать Мольера или что-нибудь из мемуаров о Карлах и Людовиках, жадно запивая королей, прогретым с корицею, анисом и гвоздикой, рубиновым вином, подобранным под год их тихого домашнего убийства или помпезной казни гильотиной. Но у меня экзамен по дизайну, будем с натуры рисовать кого-то из легкоатлетов или баскетболистов, кому нужнее зачет по общим дисциплинам, а у мозгов потенциала нет.
Талантами к изобразительным искусствам я, мягко выражаясь, не блещу, зато беру старанием, прилежностью и превосходной явкой на занятия согласно предписанию учебной части. Сегодня мне предписано явится к девяти в одну из мастерских на кампусе, а значит ни Людовика, ни Карла, ни пледа, ни вина, одна тоска и сырость, как те, что так немилосердно заволокли своею пеленою весь мир Каштановой Долины, раскинувшийся за моею дверью.
Тьерри топтался у подножья лестницы, ведущей от общежития к аллеям, чьи лучи пересекали кампус и растекались во все стороны от площади Под Вишнями, зажатой корпусами в самом сердце территории Ласелля.
- Отличная погодка, Бекс!
- Напоминает тебе дом?
- Ты что, у нас почти всегда тепло, когда потопа нет, или тропическим штормом не накроет спозаранку.
- Или жрецы вуду не озвереют, призывая духов холода и тлена.
- Жрецы вуду такою ерундою не страдают, наоборот, увидишь даму с тряпичной куколкой и пригоршнею шпилек – скоро быть жаре и торфяным пожарам! Если, конечно, факела у дамы вовремя не отобрать.
В мастерской было уже довольно людно, так что мы с Венчурэ, молча, уселись за свои мольберты и приготовились морально лицезреть чужую оголенную натуру. Не то, чтоб я не видела разнообразия натуры раньше, но чувство у меня было какое-то тревожно-гадкое, как будто вот-вот в идеальные чертежные расчеты должна закрасться мелкая подлянка, влекущая в, до некоторых пор сокрытом арьергарде, огромные, просто невероятно колоссальные последствия весьма печального порядка.
- Бекс, - окликнул меня, не вставая с места, Тьерри – сегодня мы с ребятами из дома Хаскелла собрались в Бостон, прошвырнемся там по пабам, ты как, в хорошем настроении для виски?
- Пожалуй, немного виски мне не помешает.
Пока Венчурэ глупо улыбался, из маленькой подсобки в мастерскую вышел угрюмый баскетболист в уродливом линялом халате для натурщиков и с каменным лицом распутывал тесемки, готовясь оголиться перед классом.
Если бы я только знала, какою катастрофой закончится сегодняшнее утро, то приложилась бы к бочонку с виски еще до первых петухов, а отлепилась в веке так 24-25, никак не раньше. Если только бы.
За мой набросок поставят худшее С=, а лучшее В+, но балы однозначно проходные, так что пора домой, искать наряд на вечер. Надеюсь, в Бостоне теплее.
- Надеюсь, в Бостоне теплее, - я продублировала мысль вслух, конечно, обращаясь к стоящему передо мной Тьерри. Ответ, однако, прозвучал откуда-то из-за моей спины.
- Холодная весна, Ребекка?