Ритуальные жертвы
Часть 1. Аморальные уроды
11. Аморальные уроды. Он.
- Ребекка нас покинула, - вот первое, что мне сказал Эллайджа, когда во вторник утром я вернулся в переулок бухты Гринд. – Я полагаю, это полностью твоя заслуга, так что прими мои скупые поздравления, брат. Ты, наконец-то, потерял последнего, кто, пусть и не всегда особо добровольно, но все же жаждал быть с тобою рядом.
- Она тебе все рассказала?! – Нет, нет, Ребекка не могла!
- Ребекка? Нет, мне рассказала Хейли.
- Значит, она сбежала молча.
- Я отпустил ее.
- Но я не отпускал!
- О нет, Никлаус, ты отпустил ее в самом начале, просто сегодня наконец заметил, что сжимаешь в своих руках бразды от пустоты и собственных болезненных иллюзий.
- Эллайджа!
- Никлаус. Не смей орать, это порядком надоевшая привычка. Никто, кроме тебя, не виноват, что избегая даже имени его, ты с такой точностью, до крошечных деталей, столь скрупулезно воссоздал из собственной разрушенной души полнейшее подобие презренного тобой тирана Майкла.
- Твоего отца!
- Отцов не выбирают, в отличии от образа кумира.
- Оставь все эти сложные морали для более податливых ушей! Ребекка очень скоро снова будет дома!
- Оставь ее в покое!
- Она - моя сестра!
- Она моя сестра!
- Она наша сестра, не важно...
- Не наша!
Эллайджа меня резко оборвал.
- Моя. Не наша. Никлаус, отступись.
- Какая-то очередная твоя безумная легенда... Не поможет, я очень скоро найду ее и ...
- Ты не посмеешь. Отпусти мою сестру, Никлаус. Достаточно боли и нездоровых грез. И пусть мы изувечены морально в своих людских личинах, но как семья мы все еще имеем право на спасение, не преступай хотя бы этой грани, брат. Сколько бы гнева, страха и обиды не затаила на тебя Ребекка, ты, как и прежде, ее Ник. И стоит только захотеть вернуться, ты отворишь ей двери дома как брат и лишь как брат.
- И все же ты легко и без больших сомнений сбросил эту бомбу на меня! Так объяснись-ка, сводный старший брат, озвучь мне доводы и факты!
- Скажем, прелюбодействовать могла не только наша мать, отцу... Майклу тоже однажды довелось вкусить запретный плод внебрачного соития, чьим результатом и стала наша дорогая младшая сестра. Единственная девочка в семье могущественной ведьмы, которая была, однако, лишена малейших проблесков магического дара... Об этом много говорили, мы с Финном с детства слышали молву, а после слухи все плодились из года в год, все больше подтверждая справедливые оглядки. Один лишь ты, из старший братьев, был бесконечно поглощен общением с Ребеккой, не замечая очевидного под самым своим носом. А как она была любима Майклом? С чего бы нашему отцу, безжалостному викингу-чурбану, носится с девкой, замуж отдал и прощай родимая кровинка. Но отец всегда держал ее в мягких кошачьих лапах, а не медвежьей хваткою, как нас. Одна Ребекка могла унять его жестокость по отношению к тебе, ее одну отец не смел ударить и отбросить в сторону как вещь, только сестра была ему отрадой. Ну, а ты, любя ее так очевидно и открыто, лишь умножал отцовский гнев. Волчий ублюдок и дорогая маленькая дочка - как смертоносен был этот союз в глазах безумца Майкла, как отвращала его даже ваша дружба, ваша доброта друг к другу, не говоря уже о зреющем в глубинах сердца чувстве. Боюсь, что он нас всех разрушил, лишь бы разрушить вас двоих. Как видишь, здесь он все же преуспел, пусть и посмертно.
Мне тяжело дышать, хотя это привычка, а не насущная потребность организма. Она моя сестра, она - моя. И так внезапно: и не сестра, и не моя, и ничего со мной не происходит, мир прежний, прежний я, только она теперь чужая, не моя. И каждая из линий тела на холсте имеет право на существованье, и каждое движение руки с утра под одеялом не сладостное грешное мгновение, а банальный подростковый онанизм на девочку из дома по соседству. И все мои сомнения, метания, все ангелы и демоны – все бред! Нет между нами никакой порочной страсти. И никого она не предавала, а просто ставила на место идиота, решившего считать ее своей безо всяких на то прав. Я чувствую и почву под ногами, и власть в своих руках, мой разум так же светел, а зрение остро, но где-то в глубине сознания, души, или любой другой несуществующей субстанции, я снова умираю, как тогда, от занесенного клинка отца. Нет, не отца. От Майкла, от его не дрогнувших ни на секунду рук. Не дрогнул и Эллайджа. Он, как и Ребекка, сын своего отца, его достойнейшее чадо. Пусть монстрами мы стали сами, но породил нас, все же, монстр. Опять. Не нас, их. Их породил мой личный монстр, моя кровавая звезда неотвратимой смерти Немезида, мой вечный спутник, порождающий терзания и страх. Как дети своего отца, они чужие мне и телом, и душою.
Эллайджу хочется убить. Ребекка стала странно безразлична. Подумаешь, подруга детства передала! Пусть существует дальше, пусть живет, влачит свое презренное существование в любом замшелом месте, в тени, вдали от глаз людей, сжираемая страхом, что я ее найду и совершу возмездие за дерзость, за побег из лона любящей семьи. Нет, пусть себе живет. Та девочка, которую любил, которая любила, а после превратилась в скорлупу от прежней светлой и веселой моей сестренки. Превратилась в бессмертный склеп почившей дорогой Ребекки, которая мне даже не сестра.
Эллайджа остается в холле на мгновенье, открыто и бесстрашно смотрит на меня, а после, не проронив больше ни слова, бесшумно исчезает за парадной дверью. Я мрачно и неспешно поднимаюсь отяжелевшею походкой на второй этаж, бреду сжигать все жалкие портреты, полные плавных линий тела, золотых волос и голубых холодных глаз за угольной ресничной поволокой. Портреты страсти и снедающих веками желаний плоти, которые хранят следы моей не грешной и безбожной, а просто мертвой от рождения любви.
Я помню этот день, в его ежовые объятья, я слишком часто погружаюсь как в озеро мельчайшей глубины с прозрачною стоячей водою. Последний день из долгой череды моей мучительной потери греховной недозволенной любви. Десять столетий, не задумываясь, стерли нежнейший шелк в мельчайшие песчинки,
смешавшиесь с сырой землей одним весенним днем, в котором я стою и, молча, созерцаю, как полыхает наш семейный дом в лесу у озера Глупцов в Полсоне, Монтана. С портретами, с воспоминаниями, с сердцем, давным-давно бесповоротно омертвелым, но так же глухо бьющимся сквозь треск и мерное шипение огня, отстукивая ритм "Ребекка-Бекка-Бекка-Бекка-нет-нет-нет-ушла-ушла-ушла"...
Прослушать или скачать This Is How I Disappear бесплатно на Простоплеер